автор: А. Н. Курцев.

УПАДОК ЭКОНОМИКИ И БЕГСТВО НАСЕЛЕНИЯ МАЛОГО ГОРОДА РОССИИ В 1861–1917 гг.
(на примере Обояни)

Россия в 1861–1917 гг. переживала стадию медленного перехода от аграрного общества к индустриальной цивилизации. Малый город в этот период необратимо терял свою былую значимость. К середине XIX столетия Обоянь была типичнейшим детищем позднего средневековья: она являлась административным центром земледельческого уезда, в котором велась торговля продукцией сельского хозяйства, частично перерабатываемой местными промышленниками. Жителям города и уезда был предоставлен минимальный набор ремесленных услуг. В уезде функционировал лавочный, базарный и ярмарочный торг.

На 1861 г. в Обояни проживало всего 5,5 тыс. чел., причем социальную основу города составляли коренные горожане: мещанство (2,5 тыс.) и купечество (1,9 тыс.), на долю которых приходилось 80 % населения. Остальные жители относились к военному сословию, дворянству, разночинцам, представителям духовенства. Среди них числилось 159 крестьян (менее 3 %).

Основным занятием купцов-мужчин и большей части местных мещан выступала оптовая и розничная торговля. Преобладающими предметами «торговой промышленности» в Обояни (главным образом на пяти ежегодных ярмарках) были «хлебная ссыпка и торг скотом и привозимая с крымских озер соль». Однако в 1862 г. из 200 обоянских купцов-оптовиков только 73 (37 %) торговали «на месте», а остальные — вне города. В совокупности с мещанами это выглядит уже массовым оттоком жителей: «Весьма многие обыватели г. Обояни отлучаются для торговли в другие места, преимущественно в малороссийские губернии. В 1862 г. (с 1 января по 1 сентября) выдано было купцам и мещанам паспортов и билетов 863» (т. е. почти всем мужчинам этих сословий в трудовом возрасте, так как всех купцов и мещан мужского пола от младенцев до стариков насчитывалось 2,2 тыс.; в отношении к ним 863 чел. с паспортами дают 39 %)⁽¹⁾.

Согласно первичным документам, за полный 1861 г. купцам было выдано 359 временных паспортов по 7 руб. 25 коп. серебром, что составило 38 % мужского контингента купечества (947 душ). Обращают внимание отсутствие самостоятельной выборки увольнительных бланков женщинами и резко выраженная зимняя сезонность выдач их мужчинам из-за операций солью из Крыма (за декабрь–февраль их получили 236 обоянцев, или 66 %).

Больше разнообразия имели межсезонные выдачи. Покажем их на примере получения чередой 10 годовых паспортов в Обояни с 18 июля по 1 декабря 1861 г.: возраст владельцев паспортных бланков был от 15 (купеческого внука) до 44 (гильдейского купца) лет, более всего в пределах тридцати; восемь купцов относились к «грамотным».

В одиночку пошли шесть обоянцев, включая тех трех, что были холостыми. Среди них был «купеческий племянник» Д. Н. Мартаков 32 лет (его паспорт заверен «городским головой Мартаковым»). Семейным порядком провести отлучку захотели четверо, вписав родных в именной паспорт: «…при нем…» жена и дети. Типичную фигуру подобного отхода являл И. П. Чикин. Будучи номинально лишь «купеческим братом», ему пришлось в 41 год с супругой и пятью детьми покинуть Обоянь⁽²⁾.

У оседлого городского населения, прежде всего, его женской части, главным ремеслом в 1861 г. являлось шитье рукавиц (голиц). На одном рукавичном заведении купца Осмолова производство простиралось на сумму до 2,5 тыс. руб. Изделия сбывались частью на месте, частью в соседних городах, что показывает зарождение крупного специализированного промысла.

Местное значение имел универсальный круг ремесленников в составе 71 мастера (помимо них, насчиталось 120 подручных): 12 мясников, 8 хлебников с булочниками и пряничником, 12 кузнецов, 1 слесарь, 3 столяра, 1 плотник, 2 штукатура, 1 печник, 1 маляр и т. п.; 6 обувщиков, 5 портных, 1 модистка, 2 цирюльника, 1 часовщик.

Наиболее перспективными могли стать перерабатывающие заводики, которых в городе насчитывалось 18. Годовая сумма их изделий составляла более 25 тыс. руб.: «7 салотопенных, производство которых простирается в год на сумму до 18,5 тыс. руб., 1 пивоваренный — до 2,5 тыс. руб., 5 кожевенных — до 3 тыс. руб., 2 маслобойных — до 1,5 тыс. руб. и 3 воскобойных, ценность производства которых не определены. Произведения этих заводов сбываются большею частью на месте, за исключением сала, которое отправляется для продажи в Белгород и другие города».

Продажа разнообразных товаров осуществлялась в 6 лавочных корпусах, 49 мелких заведениях при домах обывателей и дважды в неделю на базаре Обояни.

Поскольку у населения города отсутствовала возможность вести полноценное земледелие, кроме приусадебных огородов с разведением домашнего скота (здесь помогало общее пастбище), то его благосостояние зиждилось уже на внеаграрной занятости⁽³⁾.

Первым ударом по занятиям обоянцев стала постройка в 1868–1874 гг. железных дорог с севера к Курску и далее до Крыма. Это постепенно подорвало их южную торговлю гужевой тягой и даже внутренний торг агросырьем. Особенно большое значение имело сооружение в начале 1880-х гг. 30-верстной ветки от оставшейся было в захолустье Обояни с Ржавой, где проходила центральная транспортная магистраль⁽⁴⁾.

Курская администрация с тревогой констатировала, что «при развитии железнодорожных путей сообщения в губернию каждую осень наезжают скупщики от оптовых торговцев других местностей и скупают сельскохозяйственные продукты непосредственно у производителей, причем отправляют свой товар прямо на железнодорожные станции… подрывая торговлю местных торговцев, вынужденных таким образом, за недостатком дела, закрывать свои заведения»⁽⁵⁾.

Результатом этого стал рост числа отходников. В частности, в обоянской «книге записи купцов и мещан, получивших паспорта», содержащей сведения со 2 января по 3 декабря 1890 г., отмечено 1370 выдач, в том числе 1071 выдача к 1 сентября, что по сравнению с 1862 г. (836 видов на жительство) показывает их увеличение на 208 единиц, или на 24 % (в половину больше общего прироста городского населения). Качественные изменения отражают развитие женских отлучек и вынужденная всесезонность: в январе было выдано 126 видов для ухода, феврале — 206, марте — 122, апреле — 167, мае — 130, июне — 117, июле — 108, августе — 95, сентябре — 108, октябре — 95, ноябре — 86, в течение трех дней декабря — 10. Налицо смещение отхода обоянцев на канун весны, включая февраль (206) с учетом месячной дороги в места стороннего труда, при двух позднейших апогеях: апрельском (167) и майском (130) — чтобы приступить к заработкам летом⁽⁶⁾.

Источник не содержит указаний относительно сословной принадлежности получателей. Виды же на жительство подразделены по их стоимости: 1 руб. 45 коп. (годовые), 85 коп. (полугодовые) и 10 коп. (месячные билеты, которые обычно выдавали мещанам и крестьянам). Все виды имели право отсрочки полицией в местах отхода, например, полугодовой — минимум на 6 месяцев⁽⁷⁾. По местным отзывам, «работники, берущие паспорта на один месяц, пребывают на заработках не менее 2–3 месяцев, ибо они всегда пользуются еще одним льготным месяцем, а часто кроме того просрочивают несколько недель»⁽⁸⁾.

Уход на лето покажем по 10 выдачам, произведенным с 1 по 3 июня (№ 752–761): все они достались мужчинам, их средний возраст — 46 лет, грамотных меньшинство. Годовых бланков — два (у лиц 42 и 28 лет), остальные только месячные билеты, т. е. 80 % мужчин пошли лишь на летний сезон.

Иную картину дает выборка 10 бланков с 1 по 3 октября (№ 1180–1189), где на семь мужчин приходится уже три женщины. Первым — от 27 до 69 лет, в среднем — 39 лет, большинство грамотные. Они получили 2 годовых паспорта, 1 — на полгода и 4 — по месяцу, т. е. краткосрочных увольнительных имелось только 57 %, а считая и женщин — всего 40 % видов (в данном случае для работы осенью), поскольку горожанки уходили в отлучку по 1 годовому (21-летняя, грамотная) и 2 полугодовым документам (59 и 40 лет, обе неграмотные). В общей массе видов чисто женских паспортов оказалось немного (до 13 %), причем большинство из них было получено незамужними женщинами среднего возраста. Встречались также вдовы преклонных годов. Молодые же девушки практически полностью отсутствовали.

Остается добавить, что выборка годовых и полугодовых документов в основном осуществлялась постоянно отсутствовавшими жителями Обояни, причем не лично, а по почте (обычно с высылкой паспортов родственниками или доверенными лицами). Месячные виды получали сами мигранты накануне очередного отправления на временные заработки⁽⁹⁾.

Вторым фактором «упадка торговли» и развития миграций стала длительная череда неурожайных годов: с конца 1870-х по начало 1890-х гг., особенно в 1892 г. — с «закрытием торговых и промышленных заведений», преимущественно городских⁽¹⁰⁾.

С 1861 по 1881 г. количество промышленных объектов в Обояни не изменилось. Однако перестала функционировать фабрика по изготовлению рукавиц с внешним сбытом товаров, которая ранее подпитывала ремесленное шитье горожан. Исчезла также целая отрасль местной промышленности — салотопенная — с иногородними рынками спроса на данный продукт. В 1881 г. 19 городских заведений имели всего 70 наемных рабочих, главным образом на трех маслобойнях (24 чел.) и трех спиртзаводах (21 чел.). К 1893 г. промышленность резко регрессировала, сократившись до 12 предприятий при 27 чел. Среди них имелось новое заведение — кирпичный завод с 6 рабочими. Годовой выпуск продукции составил всего 3 тыс. руб., поскольку работали предприятия в основном только осенью.

Зато на селе в условиях близости к поставкам агросырья и особо дешевого труда крестьян перерабатывающая промышленность устояла и окрепла. За 1881–1892 гг. в Обоянском уезде число заведений всех отраслей возросло с 83 до 226, а количество их работников с 1,1 тыс. до 1,5 тыс. (все данные без города). В 1892 г. только на трех сахарных заводах было занято 1,1 тыс. сезонных рабочих из окрестных поселений, второе место по объему найма занимали 86 сельских объектов по выделке кирпича при 239 рабочих⁽¹¹⁾. Сравнение показывает, что сельская промышленность в условиях децентрализации оказалась эффективнее и масштабнее городской, закрыв для Обояни возможность превращения в индустриальный центр земледельческого уезда.

Одновременно шел повсеместный процесс окрестьянивания городов посредством причисления к таковым многолюдных пригородных селений, что размывало городской образ жизни их коренного населения. Первая всеобщая перепись 1897 г. выявила 11,8 тыс. жителей Обояни, но с включением ее пригородных слобод: Казацкой (2,9 тыс.), Стрелецкой (1,5 тыс.) и Пушкарской (1 тыс.). Кроме того, в Обояни проживало приблизительно 1,2 тыс. пореформенных мигрантов, относящихся к крестьянству, а также 200 потомков тех 159 крестьян-горожан, что были упомянуты в 1861 г. В результате общая масса «крестьян» в Обояни составляла уже большинство — 6,8 тыс. чел., или 58 %⁽¹²⁾.

Из коренных обоянцев до минимума сократилось купеческое сословие. В 1861 г. данное звание имели 1888 чел. из 5492 (34,3 % населения), а в 1891 г. лишь 160 из 11 832 (1,4 %), в том числе 74 лица мужского пола всех возрастов (что означает наличие всего около 40 трудоспособных мужчин)⁽¹³⁾.

Главная причина такой резкой убыли купцов состоит в падении их торговли с утратой купеческого статуса и переходом в мещанство, что, соответственно, распространялось и на их семьи. Так, 15 апреля 1885 г. три обоянских купца стали мещанами: Курская казенная палата уведомила Обоянскую городскую управу, что она «причислила их с 1885 г. в мещане по городу Обояни. А из числа купцов по тому же городу исключила», как «лиц, не возобновивших на 1885 год купеческое свидетельство на торговлю по городу Обояни»⁽¹⁴⁾.

Именно с этим фактором связано полуторное увеличение числа мещан в городе: с 2508 в 1861 г. до 4064 к 1891 г. Рост этой группы на 1556 чел. фактически равноценен сокращению купечества на 1728 душ. Недобор же последних в 172 чел. отражает их остаток в 160 лиц. При этом удельный вес мещанского сословия в составе горожан упал с 45,7 % в 1861 г. до 34,4 % к 1897 г. Это произошло даже несмотря на то, что мещанское сословие подпитывалось за счет крестьян, переходивших в мещанство⁽¹⁵⁾. Например, в течение 1885 г. Казенная палата дважды выносила вердикты по данному поводу. Согласно прошению, вдова с сыном, жившие «в подгородной слоб. Стрелецкой, а там в дер. Журавлевой», были причислены «в обоянское мещанство по званию рабочих людей». Селянин с супругой, родиной которых была дальняя деревня, также получили подобный ответ как прочно живущие в уездном центре⁽¹⁶⁾.

В 1885 г. более значителен был мещанский отток, в том числе бывших купцов, на постоянное жительство в другие города с официальным переходом в иногороднее мещанство: менее на север (от Курска до Москвы), а главным образом на юг, особенно в Николаев, частью в Темрюк, портовый Бердянск, промышленный Никополь Екатеринославской губернии и т. п.⁽¹⁷⁾

Из «постоянного населения» Обояни во «временном отсутствии» на 28 января 1897 г. было учтено 111 душ разных званий. Косвенным свидетельством такого миграционного отсутствия служит половая структура наличных жителей, больше всего по группе мещан. В 1861 г. ее дисбаланс был мизерным: 1252 лица мужского и 1256 женского пола (разница в 4 мужчины, или 0,3 %). К 1897 г. неравенство полов стало разительным: на 1872 мужчины пришлось 2192 женщины (разница в 320 мужчин, или 14,6 %, что дает рост к процентным показателям в 49 раз за 36 лет)⁽¹⁸⁾.

Рассмотрим занятость городского населения в 1897 г. относительно самих работников (без семейных иждивенцев). Это 3779 чел. (в том числе 966 женщин). В городской экономике самым архаичным занятием стало «земледелие». Им занималось 765 чел. (в том числе 84 женщины), или 20,2 %. Это объясняется причислением к Обояни вышеуказанных крестьянских слобод и соответственно агроризацией города. Описание же 1861 г. отметило: «Сельскими промыслами обоянские жители не занимаются».

Первое место заняла сфера промышленности с ремеслом, дополняемая крестьянами в строительстве и чернорабочими (с учетом отхода за пределы региона, в том числе десятков рабочих в новейшую отрасль — «обработку металлов»). В ней было занято 848 чел. (в том числе 131 женщина), или 22,4 %.

«Торговля» горожан сошла на третье место, собравши 711 чел. (в том числе 101 женщину), или 18,8 %. Частично она включала и отхожих торговцев. В 1861 г. она еще безраздельно господствовала. К 1897 г. особенно сократилась традиционная торговля сельскохозяйственными товарами, а соляная вовсе пропала⁽¹⁹⁾.

Уникальное значение имеет относящееся к 1911 г. свидетельство очевидца, обеспокоенного пореформенной убылью количества прихожан обоянской Смоленской церкви. Она была обязана своей перестройкой в середине XIX столетия городскому купцу И. Д. Чикину, одновременно состоявшему в московском купечестве, а позднее стараниям ее церковного старосты обоянского купца А. П. Мартакова. Автор констатировал, что «в экономической жизни (города вообще. –— А. К.) незаметно оживления. Есть только: 2 мыловаренных, 2 кожевенных, 3 восковых небольших завода; 3 крупорушки. Несмотря на то, что Обоянь находится в центре чрезвычайно плодородной местности, торговля хлебом и скотом невелика». Из города железнодорожной веткой ежегодно вывозили всего 16 тыс. пудов разных сельскохозяйственных грузов, что неизмеримо уступало ближайшим станциям при собственно магистрали: «на станции Солнцево грузится 900 тыс. пудов, в Прохоровке — 1 600 000 пудов, а в Белгороде — 6 800 000 пудов». По Смоленскому приходу за 1850–1900 гг. имело место «понижение как в приросте, так и в браках и, разумеется, в смерти». К 1911 г. из прихожан в городе имелось налицо 340 мужчин и 734 женщины, т. е. мужской недобор составил 394 чел. (53,7 %).

Причины этого виделись в том, что «земледелием занимаются только прихожане в слободе Стрелецкой. Находится земля в подворном владении. Ввиду того, что она недостаточно обеспечивает, почти вся слобода уходит с весны на заработки, больше на юг, мужчины по каменной части, женщины и девушки на огороды, в портовые города. В этом отношении они близки гражданам (горожанам. — А. К.), кои тоже всегда в разъездах», поскольку «промышленности в самом городе, можно сказать, никакой», а «подвоз из деревни разных продуктов незначительный», так как «гораздо выгодней торговцам и покупателям иметь дело с более удобными пунктами сбыта» при железнодорожных станциях общероссийского значения в Белгороде, Прохоровке и др. «Отсюда ясно, почему жизнь в городе умирает из года в год. Люди, ищущие дела, уходят в другие места. Вот почему в Смоленском приходе вместо прибавления числа населения замечается значительное его уменьшение». Общее состояние городской жизни свидетелем оценено следующим образом: «Обоянь, как многие др. города, переживает тяжелое экономическое истощение, что заставляет бежать из города в место, где труд оплачивается выше, где средства дают возможность жить лучше примитивных, патриархальных обоянских условий»⁽²⁰⁾.

По предвоенному периоду имеются только разрозненные сведения о выдаче паспортов в середине 1914 г. Зато на 10 июля сплошным порядком указаны места миграций людей (от № 551 по № 560). Всего зафиксировано 10 выдач, все паспорта «годовые» и все взамен старых, получение новых видов произошло через почту на основании личного письменного запроса. География обитания мигрантов такова: в Харькове — Н. Ф. Чикин, 16 лет, «торговец» и отдельно живущая 17-летняя девушка, ее занятие не указано; в Николаеве — 55-летний «торговец» с супругой и 44-летний холостяк, без занятия. Еще четверо обоянцев пребывали по одиночке по южнороссийским городам и на железнодорожных станциях: двое 18-летних юношей (один из них «торговец»), а также вдова 72 лет и 25-летняя «девица» без занятий. В зауральский Курган Тобольской губернии было отослано два паспорта: 43-летнему торговцу, который жил там с женой и сыном, и замужней 32-летней женщине. Из остальных мест, в которые производилась пересылка паспортов для обоянцев, выделяется Петербург. 28 июля туда выписали документ под № 612 для 25-летнего мужчины без занятий (что характерно для мигрантов), холостого и грамотного, причем взамен истекшего вида на отсутствие лица в родном городе, который столичная полиция прописала в 1913 г.

Обращают внимание отметки о таком занятии, как «профессия чернорабочий» для городского крестьянства, а также выборка многими людьми (особенно живущих в отлучках семейно с женами и детьми) «бессрочных паспортных книжек» (все паспортные документы уже выдавались бесплатно с мизерными ценами за стоимость бланка)⁽²¹⁾.

В тяжелое время Первой мировой войны у мужчин Обояни трудовые миграции сменились воинскими, а женское отходничество оказалось неспособно компенсировать мужское. В 1917 г. вообще началось возвращение даже предвоенных работниц из отхода на родину⁽²²⁾.

В итоге можно заключить, что малый город как управляющий придаток аграрной цивилизации для прилегающих территорий (включая функцию торгового посредника с сельской округой) оказался вне индустриального развития и современного общества с мегаполисными центрами. По Обояни данный процесс уже в 1861–1917 гг. проявился в упадке экономики и оттоке населения, что было типично для подобных городов русской глубинки.

П р и м е ч а н и я

1. [Раевский М. Н.] Экономическое состояние городских поселений Европейской России в 1861–62 г. Т. 1. СПб., [1864]. Разд. 18. С. 21–22.

2. ГАКО. Ф. 228. Оп.1. Д. 611. Л. 1 об.–65 об.

3. Экономическое состояние… С. 22–23.

4. Приложение ко всеподданнейшему отчету о состоянии Курской губернии за 1881 год. Курск, 1882. С. 28.

5. Приложение ко всеподданнейшему отчету о состоянии Курской губернии за 1892 год. Курск, 1893. С. 23.

6. ГАКО. Ф. 228. Оп. 1. Д. 804. Л. 1 об.–157 об.

7. Там же; РГИА. Ф. 391. Оп. 2. Д. 310. Л. 7 об.–8 об., 29.

8. Сборник статистических сведений по Обоянскому уезду (Курской губернии). Земская сельскохозяйственная статистика. М., 1883. С. 46.

9. ГАКО. Ф. 228. Оп. 1. Д. 804. Л. 1 об.–157 об.

10. РГИА. Ф. 1284. Оп. 70. Д. 175. Л. 15 об.; Приложение ко всеподданнейшему отчету… за 1892 год. С. 23.

11. Приложение ко всеподданнейшему отчету… за 1881 год. Ведомость № 2; Приложение ко всеподданнейшему отчету… за 1892 год. Ведомость № 2.

12. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Вып. 20: Курская губ. СПб., 1904. С.1–2, прил.

13. Там же. С. 1, 60, 81; Экономическое состояние… С. 21.

14. ГАКО. Ф. 230. Оп. 1. Д. 57. Л. 27–27 об.

15. Экономическое состояние… С. 21; Первая всеобщая перепись… С. 1, 60.

16. ГАКО. Ф. 230. Оп. 1. Д. 57. Л. 12–12 об., 54–54 об.

17. Там же. Л. 10, 20–21 об., 31–31 об., 39–39 об., 53.

18. Экономическое состояние… С. 21; Первая всеобщая перепись… С. 60.

19. Первая всеобщая перепись… С. 22, 180.

20. КЕВ. 1911. № 47. Ч. неофиц. С. 465; № 48. С. 483–485.

21. ГАКО. Ф. 230. Оп. 1. Д. 198. Л. 1–32 (датировка по описи — 1915 г., на обложке дела — 1917 г.; правильно — 1914 г.).

22. Там же. Ф. 184. Оп. 1. Д. 13318. Л. 18–19 об.

Статья в Сборнике материалов межрегиональной научной конференции. "ОБОЯНЬ И ОБОЯНЦЫ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ" (г. Обоянь, 21 апреля 2012 г.). / Ред.-сост. А. И. Раздорский. Обоянь, 2013.